В лингвистике сосуществуют две традиции описания языка: одна из них, до сих пор продолжающая традицию шумеров и древних греков, описывает язык фрагментарно — отдельно фонетику и фонологию, отдельно морфологию, отдельно синтаксис и т. д. Другая, идущая с четвертого — пятого веков до н. э. от индийского монаха Панини, описывает язык как интегральное целое — описание фонетики, морфологии, синтаксиса, семантики строится в виде взаимно ориентированных правил, с помощью которых из элементарных языковых единиц строятся тексты.
Именно последний способ описания языка используется в сложнейших инженерно-лингвистических моделях, позволяющих автоматически переводить тексты одного языка на другой. О них и об их развитии и пойдёт речь на лекции.
Лектор Александр Николаевич Барулин — сотрудник Института языкознания РАН. Закончил отделение структурной и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Учился в аспирантуре Института востоковедения АН СССР, защитил диссертацию на тему «Теоретические проблемы описания турецкой именной словоформы» (1984). Проработал в Институте востоковедения 12 лет. В 1991 году совместно с В. К. Финном и Д. Г. Лахути организовал факультет информатики РГГУ и возглавил созданное на этом факультете отделение теоретической и прикладной лингвистики. В 1992 по проекту Барулина был организован факультет теоретической и прикладной лингвистики — он стал деканом этого факультета, а также заведующим кафедрой теоретической и прикладной лингвистики.
Под катом — подробная расшифровка лекции.
Меня зовут Александр Николаевич Барулин. Я старший научный сотрудник института языкознания Академии Наук, в прошлом я был деканом факультета теоретической прикладной лингвистики. Я его, собственно, и организовывал в РГГУ и был заведующим кафедрой с таким же точно названием.
Сегодня мы с вами поговорим о современной лингвистике, о том, что она уже умеет, и что ей ещё предстоит научиться делать. Язык изучают, в принципе, двумя способами. Первый способ — это изучение языка для того, чтобы потом на нём говорить. Это всем известный метод, и очень часто лингвистику отождествляют с наукой, которая занимается как раз тем, что разрабатывает методы хорошего преподавания различных языков. Второй способ изучения языка нужен для того, чтобы понять, как он устроен. Вторая цель для лингвистики является гораздо более важной и в основном лингвисты занимаются этой проблематикой. Изучают, как устроен язык, как устроена речь и как, собственно говоря, язык появился, как он развивался и так далее. Вот такие самые главные вопросы, которые волнуют лингвистику.
Современная лингвистика устроена очень сложно. Для чего язык человеку? Речь – это звук и смысл. Если мы возьмём просто какую-нибудь речь, то можно будет пользоваться вот такой схемой: существенно некто, у которого имеется некоторая цель коммуникации, есть канал коммуникации – звук, через звук передаётся некоторая информация, и есть адресат, который это всё воспринимает и определённым образом на это всё реагирует. Есть ещё условия коммуникации, есть код – соотношения, как раз обозначает означающего и означаемого. Если разбить речь на какие-то единицы, то получится, что конечной единицей будет один знак. Морфема – самая маленькая значащая часть слова. Она и будет самым маленьким знаком, на которого в разбиении речи можно дойти до самого маленького, и это будет та самая маленькая морфема. Но, с другой стороны, если я говорю с кем-то ещё, то в речь вплетается ещё тоже очень много различного рода сигналов, из которых можно извлечь некоторую информацию.
Сигналы устроены совсем не так, как устроены языковые знаки. Давайте выявим первое свойство языка, которое отличает его от всех видов коммуникации животных. Первое свойство состоит в том, что есть три базовых компонента языкового знака: звучание, некоторая информация о классе объектов, которые обозначаются, и сам конкретный объект, который обозначается. Древние греки, которые установили вот это впервые, они говорили так: знаки – есть три составляющих. Первое составляющее – это то, что мы слышим и варвары слышат, вторая составляющая – это то, что мы видим и варвары видят, а третья оставляющая – это, что мы понимаем, а варвары не понимают. Это три компонента, которые обычно входят в языковой знак, и, при этом, означающие языкового знака строятся комбинаторным способом, то есть отдельные звуки комбинируются, вытягиваются в цепочку какую-то и только эта цепочка звуков может обозначать целостный смысл. Такой линейной комбинаторике нет ни в одном языке животных.
Чем ещё язык отличается от коммуникативных систем животных? Почему это, собственно говоря, уникальное явление? У человека на языке можно говорить абсолютно о любых ситуациях, видах человеческой деятельности. Он обслуживает все виды человеческого поведения. Более того, процесс говорения опирается на специальный вид поведения, которого у животных нет. Этот тип поведения называется речевым поведением. Речь опирается на речевое поведение. Что ещё входит в речевое поведение? Во-первых, позы. По позе очень много можно понять, как человек относится к собеседнику, какие между ними отношения и так далее. Во-вторых, этого нет у животных, во всяком случае когда они используют звуковую коммуникацию, то этого у них тоже нет. Человек, для того, чтобы говорить с другим человеком, к нему подходит, останавливается на определённом расстоянии от него, и они начинают говорить. Оказывается, в разных странах вот это самое расстояние немножко разное, то есть в Соединённых Штатах это где-то 90 см приблизительно, а в Японии – 45. В одной из книжек, где описываются эти компоненты речевого поведения, в частности, описывается как. Этого у животных точно нет.
В принципе, вы знаете, что речь сопровождается обычно жестами и мимикой. Причём, что интересно, это независимые коммуникативные системы у человека, и они могут нести ровно противоположную информацию, потому что человек говорит, если он, допустим, врёт. За глазами и жестами, мимикой человеку уследить труднее. Теперь давайте ещё на одну вещь обратим внимание: если мы возьмём шимпанзе и вообще крупных человекообразных обезьян, у них тоже есть жестикуляция. Жестикуляция – достаточно молодая коммуникативная система. То есть у более мелких обезьян, нечеловекообразных, у них жестикуляция отсутствует, а вот у крупных обезьян она как раз присутствует и, более того, является ведущей системой коммуникации, не звуковая, а жестовая. Все коммуникативные системы, которые есть у животных и у обезьян в том числе, распределены каким-то образом по видам поведения, которым у них бывают, то есть, допустим, если имеются в виду агрессивные сигналы, то, значит, — это одна система, которая никак не связана с другими системами коммуникации. Если это, допустим\. Какие-то пищевые сигналы, три пищевых сигнала, они друг другу противопоставлены, но именно в этой узкой системе знаков. Если имеется в виду, скажем, сигнал опасности, то это тоже какие-нибудь три сигнала, которые никаким образом не связаны с другими видами коммуникации и, соответственно, они тоже друг другу противопоставлены, но с остальными никак не связаны. Получается, что у животных коммуникация сильно зависит от поведения, более того, она является частью той поведенческой программы, которую обслуживают эти самые сигналы. Это кардинальное отличие от языка.
Заметьте, язык универсален, а коммуникативной системы животных не универсальны, распределены по видам поведения и, соответственно, никакой общей коммуникативной системы, которая могла бы позволить обезьянам передавать друг другу информацию на любые совершенно темы, вот такой вот коммуникативной системы ни у обезьяны, ни у более низко расположенных на эволюционной лестнице, ничего такого нет.
Кроме всего прочего, язык отличается вот какого интересно деталью. Мы выяснили, что в языке есть две части: одна звучащая, означающая это, другая, семантика, которая охватывает смысловую часть какую-то и преференциальную часть, то есть те объекты, которые обозначаются с помощью языковых знаков. Это две абсолютно разные стихии. Они должны каким-то образом сопряжены.